Тетрадь, найденная в Сунчоне - Страница 40

— Встретимся здесь.

Мы решили покутить на прощание. Объехав несколько модных кафе и баров и изрядно охмелев, мы очутились около станции Отяномидзу.

На углу улицы мы увидели старичка гадальщика с длинными белыми усами, в старинной шапочке с хвостиком и в темных очках. Перед его столиком стояла богато одетая женщина. Он рассматривал в лупу ее руку. Женщина повернулась, и мы увидели плакат, приклеенный к столику: «Долой суеверия! Научная физиогномика и хиромантия».

Мы узнали его сразу и, переглянувшись, захохотали. Я предложил подойти к гадальщику поздравить его с успехами на новом поприще и спросить, что нас ожидает в будущем. Мы подошли к Осьминогу и, щелкнув каблуками, отдали честь. Он взглянул на нас поверх очков и открыл рот, но сейчас же взял себя в руки. Медленно оглядев нас с головы до ног, он опустил глаза и сказал печально-торжественным голосом:

— У всех вас троих на лице начертаны знаки «тайке» — знаки неотвратимой беды. Всех трех ждет великое неблагополучие и позорная кончина. За печальные предсказания денег не беру.

Он взмахнул хвостиком шапочки и повернулся к старушке, подошедшей к столику. Мы молча отошли от гадальщика. Пройдя несколько шагов, Дзинтан поцокал языком:

— Молодец старик, не растерялся. Сразу понял, что мы хотим посмеяться над тем, что ему пришлось стать уличным прорицателем, и опередил нас — нанес удар первым.

Зловещее предсказание Осьминога омрачило наше настроение. Мы зашли в бар, чтобы смыть неприятный осадок. Муссолини вытащил из кармана два маленьких мешочка и протянул мне и Дзинтану со словами:

— Старик может болтать что угодно. Талисман из Нарита охранит нас.

Я взял мешочек и засунул во внутренний карман. Уже темнело, когда я простился с друзьями на Кагурадзака. Они медленно, пошатываясь, пошли вниз к трамваю и исчезли в толпе. Мне показалось, что они растворились в воздухе, как привидения.

7

Я пробыл в Юмото только полторы недели. Из конторы Аояма пришла телеграмма: завтра к 22 часам явиться в контору.

Придя в назначенное время на седьмой этаж Маруноути-билдинга, я застал там генералов Кавабэ, Камата, Арисуэ, Онодера, Танака, Дои и Ямаока, полковников Хаяси и Котани и подполковника Ямадзаки. Кавабэ, внимательно оглядев меня, буркнул:

— Побриться немедленно.

Котани взял меня под руку и потащил в соседнюю комнатку. Он показал мне, как надо обращаться с электрической бритвой, и включил ток. Машина загудела, как маленький пылесос. Котани провел рукой по моим щекам и кивнул головой:

— Теперь можно идти на аудиенцию.

Я узнал, что сейчас мы поедем представляться самому хозяину главной конторы и прибывшему в Японию председателю объединенной группы начальников штабов Америки. Мак решил удостоить нас приемом в знак того, что удовлетворен нашей работой.

Вернувшись в приемную комнату, я увидел щупленького старика с нафабренными усиками, в старомодной визитке. Это был генерал-лейтенант медицинской службы профессор Исии, знаменитый создатель бомбы «И». Он рассказывал обступившим его генералам о том, как надо выращивать орхидеи. Котани шепнул мне, что сейчас же, после того как в Хабаровске начался суд над японскими военными, обвиняемыми в применении бактериологического оружия, штаб Макартура отправил Исии в бест. Скоро Исии поедет в Америку, будет работать в лаборатории Вульперта в Кэмп Детрик под Вашингтоном.

Вскоре за нами приехал майор Ириэ, американский японец, и мы направились в дом страховой компании. Нас подняли на шестой этаж. Мы прошли в аванзалу, где находились обер-секретарь Мака генерал-майор Уитнии старший адъютант полковник Банкер. Полковник сейчас же вошел в кабинет главнокомандующего, а генерал поздоровался с Кавабэ за руку и, отведя его в угол, стал разговаривать через переводчика Ириэ, — по-видимому, относительно процедуры представления.

Нас угостили манильскими сигарами. Когда мы докурили их почти до половины, в дверях показался адъютант и жестом пригласил нас. Мы вошли вслед за Кавабэ в огромный кабинет главнокомандующего и, пройдя его, вступили в следующую комнату — курительную Мака. Она тоже была огромной.

Около камина в креслах из крокодиловой кожи сидели двое. Они встали и ответили кивком на наш поклон. Мак был в рубашке с небрежно расстегнутым воротником, на котором виднелись пять звездочек. Он держал в зубах не маисовую трубку, с которой обычно снимался, а японскую трубочку с золотой головкой и стволом из черного бамбука. Этим он, очевидно, хотел подчеркнуть свое благоволение к нам. Рядом с ним стоял генерал с четырьмя звездочками. У него был огромный выпуклый лоб и выпирающий вперед рот. По бокам этой карикатурной физиономии торчали большие оттопыренные уши, напоминающие ручки китайской вазы. Это был Брэдли.

У окон разместилась группа старших офицеров и штатских. Рядом с низеньким толстым штатским стоял Хаш-хаш в парадной форме, с орденом Серебряной звезды на груди. Он что-то говорил на ухо толстяку. Поза Хаш-хаша была весьма почтительной. За толстяком стоял коренастый генерал со свирепой, квадратной физиономией, с тремя звездочками на воротнике, расстегнутом, как у Мака. Это был командующий 8-й армией Уокер.

Церемония представления была очень простой. Мы по очереди, сделав шаг вперед и шаркнув ногой, громко называли свою фамилию и чин. Ириэ переводил. Нам протягивали руку — Мак пожимал слабо, а Брэдли крепко. Затем мы кланялись и делали шаг назад. Мак вместо улыбки щурил и без того узкие глаза с набухшими веками.